 Многие наши СМИ, блогеры, да и просто многочисленные комментаторы во всевозможных социальных сетях любят перемывать косточки нынешнему лидеру Литвы Дале Грибаускайте
Основной лейтмотив — «как же можно быть настолько глупой, чтобы не видеть пагубность идеи отказа от сотрудничества с Россией и Белоруссией в энергетике», «как же неадекватна ее и ее единомышленников борьба против проектов «Северный поток — 2» и Белорусской АЭС».
От жесткой критики до жестоких шуток, дружно и заполошно — «президент Литвы загоняет свое население в нищету и в кабалу, Литва утратила даже признаки собственной политической воли, всецело подчинив себя диктату Вашингтона». Хор критикующих голосов настолько дружен, настолько звучит в унисон, что остается только удивляться — неужели никто не пробовал понять, по какому же сценарию действует руководство Литвы, каковы его цели, не может ли быть так, что нарочитая, животная русофобия — всего лишь прикрытие для чего-то более серьезного? Что вероятнее — полная утрата логики или же нечто совершенно логичное, но тщательно укрытое от сторонних наблюдателей?
Положение Литвы в Европейском союзе
Каково сегодня место Литвы в ЕС, почему республика сначала развалила добрые отношения с Россией, а затем последовательно, пошагово обострила их во всех мыслимых и немыслимых направлениях? Может, это быть выгодно Литве или же Грибаускайте сознательно ведет свое государство и свою страну к полному краху? Давайте попробуем убрать эмоции и внимательно присмотреться для начала к «газовой войне», которую пытаются организовать Литва и ее союзники против проекта «Северный поток — 2» (СП-2).
Литва никогда не блистала невероятным экономическим развитием, но, в общем-то, до начала волны экономических санкций и контрсанкций между ЕС и Россией чувствовала себя вполне сносно. Внутренняя политика по отношению к русской диаспоре крайностями не отличалась — нулевой закон о гражданстве, особых замечаний со стороны нашего МИДа в адрес Литвы не поступало. Да, с промышленным производством в Литве сложилось так, как сложилось — нет его, если не считать микропредприятий, зато приличные отношения с Россией гарантировали стабильный сбыт продукции сельского хозяйства и рыболовства. Могла Литва сопротивляться желанию Брюсселя ввести в 2014-м экономические санкции против России? Мы можем сколько угодно рассуждать о том, что и «гордость надо было проявить», и «достаточно было только Литве выступить «против» введения санкций, и у ЕС, который все подобного рода решения принимает по принципу полного консенсуса, ничего бы не получилось».
Вот только надо помнить, что Литва — республика дотационная, без субсидий со стороны ЕС ее бюджет станет дефицитным мгновенно, со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями. Могла Россия, вводя контрсанкции, взять, да и сделать исключение для Литвы? Даже не смешно. В той ситуации Литва была не объектом, а субъектом — обстоятельства были, что называется, непреодолимой силы. Контрсанкции России направлены против сельхозпроизводителей Европы, и, с учетом размера экономики Литвы, она оказалась в ситуации, которую можно описать коротко: «Пока толстый сохнет, худой — сдохнет». Исчез сбыт продукции в Россию — что дальше? Искать новые рынки? Да вот только на эти же «новые рынки» рванули сельхозпроизводители «старой Европы», которых поддерживают правительства и бюджеты их стран — эта поддержка в десятки, в сотни раз больше, чем та, которую Литва способна оказать своим крестьянам. Объем субсидий из бюджета ЕС Литве пока еще не уменьшился, но это может произойти тогда, когда это понадобится Брюсселю — Вильнюс опять никто не спросит.
В поисках экономического союзника
Вот теперь поставьте себя на место президента Литвы. Даля Грибаускайте — своеобразный «кризисный менеджер», у которого совсем немного времени, чтобы придумать план действий, который способен спасти экономику ее страны. Где искать — нет, не спонсора, в политике таковых не водится, а союзника, который за какие-то услуги предложит вознаграждение, которое гарантированно убережет Литву от дефолта? Евросоюз отпадает — тут такой клубок противоречий, что Литва всегда будет оставаться разменной монетой. Договариваться с Россией? Но тогда наказание может последовать не только со стороны Брюсселя, но и, чего доброго, от Вашингтона — как бы мы ни усмехались, а военная дисциплина в блоке НАТО имеет место. На Ближнем Востоке — войны да революции, Украина рынком сбыта быть не может, поскольку покупательная способность жителей молодой демократии норовит стремиться к нулю, да и «старая Европа» этот, даже в разы уменьшившийся, рынок не отдаст. «Шелковый путь» пока только в перспективе, до Азии далеко. Вы видите еще какие-то варианты, кроме попыток наладить какой-то совместный проект с кем-то, кроме США? Вот и у нас не получается — планета кончилась, простите.
Рынок производства СПГ в США
А в США незадолго до украинских событий, если помните, случилась «сланцевая революция», на пике которой в Штатах были заложены сразу несколько заводов по сжижению природного газа. Рынок СПГ рос едва ли не на десятки процентов ежегодно, перспективы были самыми радужными — но только до момента обвального падения цен на нефть. Поскольку газ в европейские страны поступает в основном по долгосрочным договорам, в которых имеется формула привязки цены газа к цене нефти, к середине 2014-го вдвое уменьшились и цены на газ. Но как остановить проекты строительства заводов, тут ведь и кредиты большие взяты, и обязательства перед поставщиками приняты. Строятся заводы, строятся — невидимая рука рынка по голове не гладит, подзатыльники раздавать ей привычнее. Но это все — общие слова, давайте посмотрим на цифры и факты, они и будут доказательством обоснования одной гипотезы, которая нам кажется логичной.
Когда Дональд Трамп был только избран, полного понимания его отношения к масштабному экспорту СПГ из страны еще не было, ведь Трамп позиционировал себя как сторонник изоляционизма. И предположительно, по его суждению, стране нужно было сохранить собственные газовые запасы на максимально длительный срок. Однако уже спустя несколько месяцев после его избрания стало предельно ясно — по мнению Трампа, нетрадиционные газовые ресурсы страны столь велики, что не только позволят обеспечить дешевым газом себя, но и продолжить (и даже расширить) масштабный экспорт СПГ. Буквально за полгода Трамп и представители его администрации провели предварительные переговоры со всеми крупнейшими импортерами СПГ — с Китаем, Японией, Индией, Южной Кореей, а также с потенциальными новыми импортерами на европейском, и в первую очередь восточноевропейском рынке.
К 2020 году у Америки будет, с учетом запущенных и строящихся заводов (в том случае, конечно, если кого-то из будущих владельцев заводов банкротство не остановит), возможность производить 65 млн тонн СПГ, что для конечных производителей составит 89,7 млрд кубометров природного газа. США не просто уйдут с рынка покупателей природного газа — они получат потенциал экспорта, причем в весьма и весьма приличных объемах. Россия такой темп строительства СПГ-заводов выдать не сможет, Штаты выйдут на второе место в мире по производству СПГ, впереди останется только Катар. О том, как выглядит геоэнергетическая мозаика вокруг Катара, мы уже рассказывали, причем достаточно подробно.
Вывод, если коротко, был достаточно прост — полная экономическая блокада Катара с перекрытием Суэцкого канала не начнется до той поры, пока у Катара будет оставаться возможность за счет своповых сделок с Россией выполнять договорные обязательства по поставкам СПГ европейским потребителям. С момента написания статей прошло уже три месяца, но расклад не поменялся, пауза с продолжением/прекращением блокады продолжается. Если и есть новости, то какие-то совсем уж не геоэнергетические. Но мы не чужды и классической культуре — с удовольствием наблюдали за тем, как в Санкт-Петербурге проходил VI Международный культурный форум. Особенно нам понравилось, что участие в форуме приняла и делегация с министром культуры из такой замечательной страны, как Катар. 17 ноября, совсем недавно, ТАСС сообщил:
Американский газ приходит в Литву
Но это мы ушли в сторону, давайте «вернемся в Штаты». То, что сложится к 2020 году, более-менее понятно, а летом была запущена третья линия единственного в США завода по сжижению газа — Sabine Pass. Состав акционеров завода известен: 61% — Cheniere Energy, 23% — Corpus Christi, 11% — Cameron, 5% — Cove Point. По законам США производителем газа, владельцем завода по его сжижению и экспортером СПГ должны быть разные фирмы, причем в роли последних зачастую выступают неамериканские компании. Большинство (63%) из них являются «портфельными покупателями», и такие компании, как, например Shell, направляют американский газ в регионы с самыми привлекательными в данный момент ценами. Первые 140 тысяч тонн СПГ Литва получила по контракту с «дочкой» Cheniere Energy, второй танкер доставил на «Независимость» СПГ от испанской Gas Natural Fenosa. Значит, ни о каких долгосрочных контрактах речь не идет — с кем удалось подписать краткосрочный, разовый контракт, тому и рады сказать «спасибо». Почему так?
94% из того, что производит Sabine Pass, расписано по долгосрочным и среднесрочным договорам, «квота» на краткосрочные договоры составляет всего 6%. В число тех, кто подписал с владельцами завода долгосрочный или предварительный договор, литовская Lietuvos Duju Tiekimas не вошла. Не нашел денег на авансовые платежи — работай с перекупщиками, вполне может быть, что тебе повезет и получишь хорошую цену. По каким причинам так велика доля долгосрочных контрактов, тоже не секрет — именно они являлись гарантиями по кредитам для финансирования строительства. Пытаясь отказаться от стабильных, по календарю рассчитанных поставок «Газпрома», Литва делает ставку на спотовый рынок, на ту самую «госпожу Удачу», которая для кого-то добрая, а кому — иначе.
Есть ли у Литвы шанс войти в число владельцев долгосрочных контрактов с американским производителем СПГ, тем самым обеспечив себе стабильность поставок важнейшего энергетического ресурса? Sabine Pass работает по толлинговой смете — по существу, покупатели выкупают не сам СПГ, а права на мощности по сжижению, при этом оплатить их придется вне зависимости от того, решит ли покупатель производить сжиженный природный газ. Сколько это стоит? Например, южнокорейская компания KOGAS с 1 июня 2017 года в течение 20 лет должна будет ежегодно платить Cheniere $547,5 млн за зарезервированные мощности третьей технологической линии. У Литвы есть в резерве полмиллиарда долларов, а выдаст ли гарантии на такую сумму какой-то первоклассный банк? Ответ очевиден — нет. Значит, все, на что остается рассчитывать, так это на вышеупомянутую «госпожу Удачу». Если улыбнется, то контракты с международными перекупщиками американского СПГ удастся подписывать регулярно, умудряясь при этом выторговывать приемлемые для Литвы цены.
Цена американского СПГ состоит из трех составляющих. Стоимость приобретения рассчитывается как сумма цены Henry Hub и условных затрат на транспортировку газа от базисного пункта (хаба) до завода СПГ (в действующих контрактах принимается на уровне 15% от цены Henry Hub). Летом этого года цена на Henry Hub составляла в среднем 3 доллара за миллион БТЕ или, в пересчете на кубометры природного газа, 107,4 доллара за 1 тысячу кубометров. Сжижение газа — весьма дорогостоящая операция, в среднем она обходится в 81 доллар за 1 тысячу кубометров природного газа. Стоимость фрахта газовозов основательно упала, в результате снизились и расходы на доставку СПГ через Атлантический океан — до 15 долларов за 1 тысячу кубометров. Остается сложить числа — получается около 200 долларов за 1 тысячу кубометров природного газа без учета затрат на регазификацию. Если учесть эти затраты и минимальную прибыль участника толлинговой торговли, то американский газ обходится не менее чем на 60 долларов за 1 тысячу кубометров дороже, чем трубопроводный газ из России.
Теперь посмотрим на результаты того, что Литва в настоящее время покрывает свои потребности в газе на 50% «из трубы» и на 50% в виде СПГ. Для наглядности сравним, как чувствует себя потребитель в Польше, где доля СПГ составляет около 10%. По данным Energypriceindex за 2016 год, средняя цена на газ для населения в Польше составляла 466 евро за тысячу кубометров, в то время как в Литве, по данным Lietuvos Dujų Tiekimas, — 610 евро. В 2016 году в Литве еще не было американского газа, СПГ поставлялся из Норвегии. Американский дороже, аналитики ожидают среднюю цену для литовских потребителей по итогам 2017 года около 640 евро за 1 тысячу кубометров. Следовательно, с учетом технологических особенностей сжижения природного газа и правил торговли СПГ, существующих в США, для Литвы все пока получается дорого и нестабильно. Но, как ни удивительно, здесь имеется скрытая причина упорной борьбы литовского руководства против строительства «Северного потока — 2».
Газовый рынок с конца 2013-го стал «рынком покупателя», и Литва, как покупатель, должна уметь влиять на США, как на любого другого продавца энергетических ресурсов, иначе о какой независимости можно вести речь. Вам кажется необычной постановка вопроса, вспоминается басня «Слон и Моська»? Напрасно — мы ведь не о политике, а об экономике, тут логика простая, ничего личного, только бизнес. Литве нужен газ, Литва не должна покупать его себе в убыток постоянно, кто бы ни был поставщиком. Если купили дороже рыночной цены — это уступка продавцу, которую рано или поздно нужно будет компенсировать тем или иным способом. Но не будем терять объективности и «в другую сторону» — даже если Литва все 100% необходимого ей газа будет закупать в США, Америке этого будет мало, поскольку объем этот на фоне экспортных возможностей американских добывающих и сжижающих компаний крайне невелик.
Цена американского СПГ
Американский СПГ по определению не может быть дешевым, так как является сочетанием двух дорогих технологий — добыча сланцевого газа и сжижение газа. Ценовые риски первого американского завода по сжижению взяли на себя импортеры и трейдеры, но в наступивший период дешевого газа есть риск того, что новые заводы окажутся на пределе окупаемости. Для европейского рынка эти риски уже превратились в убытки — именно по этой причине американский СПГ не идет в массовом объеме в Европу, трейдеры сбывают его в Юго-Восточную Азию. Поставки американского газа в Европу — это очевидный риск «выйти в ноль» или вообще уйти «в минус». К примеру, летние спотовые цены в ЕС были ниже цены себестоимости поставок до причалов европейских стран. Скажем прямо, нынешние $5,5−6 миллионов БТЕ (196,9—214,8 доллара за 1000 кубометров природного газа) не устраивают не только США. Такие цены на пределе окупают или не окупают себестоимость практически всех новых проектов по сжижению.
В отличие от ОПЕК, сообщество государств, добывающих природный газ, хоть и существует, но пока только теоретически — единого плана действий, которые могли бы привести к росту цены, «газовые страны» выработать, а тем более реализовать, пока не способны. И, если уж мы рассматриваем стремление Литвы добиться независимости от российского газа, ей это вообще не подходит. Если повысится цена на газ во всем мире, то повысится она и у России, которая поставляет трубопроводный газ, себестоимость которого всегда была, есть и будет ниже цены СПГ, доставленного танкерами через океан. Чем выше мировые цены на газ — тем больше возможностей у «Газпрома» не только зарабатывать, но и держать для Европы цену такой, чтобы не пускать в нее американский газ и дальше. Американским добытчикам и производителям, конечно, это не страшно, ведь рост цен на газ позволит им весьма комфортно отрабатывать инвестиции в новые мощности по сжижению на азиатских рынках. Но на этих рынках активно работает Катар, борьба с которым легкой не будет, американским газовым компаниям объективно нужны крупные европейские потребители. В шахматах это называется «вилкой»: чем выше цена, тем выгоднее России и ее «Газпрому», чем ниже цена, тем сложнее американским производителям окупать инвестиции. Ничего хорошего при таком раскладе — повышении мировых цен на газ — нет и для Литвы. Продолжать покупать дорогой американский СПГ? Дело может закончиться потерей электората на выборах. Отказаться от этого газа и вернуться к «трубе» — значит, потерять лицо на международной арене.
Думая глобально, действуй локально
Тупик? Вовсе нет. Литве нужен план действий, результатом которых станет не глобальное, а локальное повышение цены на газ. Не на всем мировом рынке, а конкретно на европейском. Цена на газ должна повыситься до уровня, который позволит американским газовым компаниям уверенно окупать все инвестиции, реализуя СПГ в Европу. Политики и представляемые ими государства, которые обеспечат такое локальное повышение цен, могут уверенно рассчитывать на серьезные преференции со стороны производителей — на стабильность поставок, на «персональные» скидки. Литва и ее экономика — малые величины для газовой промышленности США? Прекрасно! Прекрасно потому, что не надо будет делать скидки на большие объемы СПГ, компенсация не будет слишком затратна.
Повысить цену газа в Европе можно только одним способом — вызвать дефицит его предложения, при этом сумев сломить сопротивление основных европейских импортеров газа. Поскольку запасы газовых месторождений на территории стран Евросоюза основательно исчерпаны, то тут логика простая — чем крупнее экономика, тем больше потребление газа и, разумеется, чем больше населения, тем больше импорт газа. Германия, Франция, Великобритания, Нидерланды, Испания, Италия — вот список стран, бизнес и государства которых заинтересованы в том, чтобы газ к ним шел в больших количествах, от разных производителей и по как можно более низкой цене.
Поставщики газа в ЕС
Что может противопоставить маленькая, скромная Литва вот таким «монстрам»? Снова усмехаетесь? Снова напрасно. Прежде, чем смеяться, давайте проанализируем, кто, собственно говоря, поставляет в Европу газ. Поставщиков не очень много — Норвегия и Катар везут газ сжиженный, на юг Европы идет трубопроводный газ Алжира и Туниса, постепенно растут объемы поставок российского «Газпрома», которому принадлежит уже треть рынка. Игра против Норвегии не получится по определению — эта страна не входит в состав ЕС, но она весьма основательно интегрирована в систему газового снабжения, никаких противоречий с ЕС у нее нет. Алжир и Тунис погоды уже не делают — новых месторождений на их территории нет, собственное население растет, поставки постепенно сокращаются. Остаются Катар и Россия, игра против Катара — не проблема Литвы, ей, таким образом, бороться нужно только против России и СП-2. И делать это надо именно ей — внутри Евросоюза у США союзников в этом вопросе нет.
До обострения отношений между ЕС и Россией противостоять экспансии «Газпрома» Литва могла, но весьма условно. Через Балтийское море прошел «Северный поток», через Черное — «Голубой поток», европейские газовые компании активно сотрудничали с российскими, да и американцы не отказывались от перспективных и денежных проектов. Но последовали «украинские события» — и вот уже Брюссель политически готов поддержать любые инициативы, направленные против роста влияния России на европейском энергетическом рынке. И тут же Литва и Польша приступили к неистовой борьбе за права молодого демократического государства со столицей в городе Киеве. Мотив общеизвестен — СП-2 оставит без транзитной прибыли Украину, а допустить этого никак нельзя. Но мы уже договорились, что политики не касаемся, ищем реальные причины такой невероятной заботы Литвы об интересах Украины, придерживаясь при анализе неоспоримого факта: в нашем капиталистическом мире главный интерес — прибыль любой ценой.
Газовые трубы Украины
Через газотранспортную систему Украины в Евросоюз в 2016 году поступило более 100 млрд кубометров российского газа, Киев за год заработал свои почти полтора миллиарда долларов, «Газпром» нарастил свою долю на европейском рынке, ведущие страны ЕС обеспечили свои потребности по весьма сходной цене. Кстати, «братская» по отношению к Литве Польша, несмотря на то, что позиционирует себя как едва ли не главного борца с Россией, из трубы, приходящей к ней через Белоруссию, получила 90% необходимого ей газа, доля катарского СПГ — всего лишь 10%. Крики криками, а кошелек страдать не должен.
Прокачать такое количество газа — это огромная, большая, очень серьезная работа, которую Украина способна выполнять только потому, что в страшно-ужасные годы советской власти вся огромная страна вкладывала и вкладывала в ее ГТС. ГТС Украины, это, на минуточку — 37,1 тысячи км магистральных трубопроводов, 72 компрессорные станции, 13 подземных газовых хранилищ с общим активным объемом более 32 млрд кубометров и могучая система сопутствующего оборудования по осушке, подогреву, очистке газа. И это по ней до конца 2019 года по действующему транзитному договору «Газпром» должен поставлять голубое топливо в страны ЕС, а Литва борется за то, чтобы был подписан новый договор, причем на как можно более длительный срок. Филантропия? Нет.
Среди всего того, что составляет ГТС Украины, нового оборудования практически нет. В 2012 году немецкая Ferrostaal провела технический аудит ГТСУ: амортизация оборудования составляла не менее 80%, минимальная сумма, которая требовалась для модернизации, для приведения в безопасное и исправное состояние всего этого огромного хозяйства — не менее 5,3 млрд евро. В принципе, вполне подъемная сумма для Украины, поскольку на тот момент платежи «Газпрома» составляли более 2 млрд долларов в год. Под чутким немецким руководством было даже составлено технико-экономическое обоснование такой модернизации, но после того, как 2013 год закончился так, как он закончился, ни о каких инвестициях в ГТС новое руководство Украины даже думать не собирается. С той поры прошло пять лет, амортизация оборудования стала еще выше, денег на реанимацию требуется еще больше. В Киеве денег нет, ЕС денег не даст даже под самые высокие проценты, и дело тут даже не в том, что есть риск бесследного исчезновения любых сумм, — нет гарантии того, что после 2019 года транзит будет продолжаться, что проект будет окупаться хотя бы в отдаленной перспективе.
Разгадка загадки
Вот, собственно, и вся разгадка поведения Дали Грибаускайте, которое только при невнимательном анализе кажется совершенно алогичным. Если руководству Литвы хватит изворотливости для того, чтобы остановить или хотя бы притормозить строительство «Северного потока — 2», то задачу локального, европейского, повышения цены природного газа можно будет считать выполненной. Как будут звучать статьи договора о транзите, кто будет отвечать за бесперебойность поставок, кто кому какие штрафы будет платить — уже совершенно не важно. Компрессорным станциям и трубопроводам никакого дела до политических интриг нет, они физически устали, они не будут работать даже во имя поддержания прав человека и борьбы за европейские/украинские/российские/марсианские ценности и интересы.
Потребности в газе у стран ЕС к 2020 году, по оценкам экспертов, вырастут до 400−420 млрд кубометров, исчезновение с рынка 100 млрд кубометров гарантирует скачок цен до уровня, который будет выгоден американским производителям. Действия президента Литвы совершенно логичны, хотя, конечно, весьма рискованны. Но и игра затеяна большая, ставки маленькими быть не могут. Оправдан ли риск? Как знать, но ведь терять Литве особо нечего, полное подчинение требованиям руководства ЕС — не панацея, опыт Украины достаточно свеж. Киев из кожи вон лез, демонстрируя готовность исполнить любые требования Брюсселя, но расклад изменился, и Боливар не вынес двоих — Европа желает решать собственные проблемы, а что там и как у тех, кого она недавно провозглашала союзником, ее не касается или касается по касательной. На сегодня бюджет Литвы основательно зависит от европейских субсидий, но персональные скидки на американский СПГ радикально изменят обстановку. Дешевле газ — дешевле электроэнергия — дешевле себестоимость энергоемкой продукции, и в результате действия этой несложной цепочки у Литвы вполне могут появиться шансы на восстановление хотя бы части промышленного производства. Не стоит забывать и о том, что в результате всевозможных реформ в газовом хозяйстве Прибалтики Литва стала совладельцем газового хранилища в латвийском Инчукалнсе и, тем самым, получила возможность хранить резерв газа, что позволит обеспечить бесперебойное обеспечение не только коммунального и энергетического хозяйства, но и промышленных производств.
Литва, несмотря на свои масштабы, рискнула вступить в большую игру, ставки чрезвычайно высоки. Но давайте отдадим руководству этой страны должное — так или иначе, но оно смогло собрать под свой проект несколько союзников, причем не только прибалтийских соседей, но еще и Польшу, «вес» которой в Евросоюзе значительно больше. Каковы шансы остановить СП-2? Больше всех в его строительстве заинтересована Германия, которая, конечно, может противостоять всем интригам Литвы и ее компании. Вот только какое время должно быть у глагола «мочь» — настоящее или прошедшее? В Германии — политический кризис, Ангела Меркель теперь не канцлер, а всего лишь и.о. канцлера, а это меняет расклад сил, это повышает шансы «литовской игры».
Мало того, атака Литвы против СП-2 — не единственный ход в ее игре, которая идет не столько против России, сколько за собственные интересы. Энергоемкие производства ведь могут работать не только на электроэнергии, генерируемой при помощи газа, им вполне подойдет и любая другая, лишь бы цены были как можно ниже. Что у нас дешевле газовой генерации? ГЭС и АЭС. Новых АЭС и ГЭС в Литве не наблюдается? Да, именно так. Или все-таки почти так? В нескольких десятках км от границы Литвы Белоруссия и «Росатом» строят АЭС. Литва резко против? Да, именно так, мы это видим и слышим едва ли не каждый день, как видим и неистовое стремление Литвы как можно быстрее покинуть кольцо БРЭЛЛ.
Все, что Литве необходимо для того, чтобы расстаться с тоталитарным российским и белорусским электричеством, — сущий пустяк, всего лишь построить еще одну систему ЛЭП в направлении Польши. Но об этом — уже в следующей статье, поскольку придется припомнить и особенности европейского энергетического рынка, и по-европейски высокие, братско-дружеские отношения Вильнюса и Варшавы. Да и о причинах, по которым Польша столь охотно, с энтузиазмом, поддерживает борьбу Литвы против СП-2, тоже стоит основательно задуматься.
Конечно, все вышеизложенное — не более чем наше собственное мнение. Считать ли его обоснованным, решать вам, уважаемые читатели.
Поделиться новостью в социальных сетях
Еще похожие новости
|
